В ТЕНИ СИРЕНЕВЫХ БАШЕН
Ворота были символическими, без створок. Когда-то, много столетий назад, вокруг города стояла каменная стена, но теперь от неё остались живописные обломки, затянутые муравой. Сам город выглядел как продолжение парка — со множеством деревьев, кустов и скамеек. Дома здесь строили из дерева, но тоже с традиционными коническими крышами, и ни одного сарая для животных не было видно за частоколом. Здешние дворики казались игрушечными по сравнению с деревенскими. Первое, что встречало приезжих — большая карта города, расположенная слева от арки, нарисованная на листе железа и снабжённая подробным описанием. Рау слез с медведя и остановился перед ней. Нашёл единственный оружейный завод, но не знал, тот ли это, о котором говорил Мегаро. Нашёл Сиреневые башни, в честь которых был назван город — их было четыре, располагались они в центре и виднелись даже отсюда за одноэтажными домами. Башни назывались: Рабочее, Торговое, Книжное и Военное управление, и город соответственно делился на четыре квартала, самым маленьким из которых являлся Книжный, а самым большим — Рабочий, занимающий почти половину города. Рау сейчас находился в Рабочем квартале. — Мальчик, ты бы медведя в загон сдал, пока по улицам гуляешь, — услышал он женский голос и обернулся. Рядом с ним стояла пожилая женщина в тёмно-синем платье до пят и белой шали. В руке она держала закрытую корзину. — Добрый день, риа, — по привычке поздоровался он и спросил: — А где загон? — Направо от ворот через сотню шагов, но там дорого. Ты лучше пройди прямо по этой улице и сверни во двор за шестым домом, там дешевле берут. Рау поблагодарил её и повёл медведя направо. Экономить он не собирался. Улицы в городе были вымощены разноцветным камнем, и стальные когти Ве стучали по нему, напоминая оружейный лязг. — Вот сейчас сдам тебя, понял? — сказал Рау, шагая рядом со зверем и теребя его густую гриву. Ве с любопытством вертел головой и тянулся носом к каждому плодовому дереву. Они шли по зелёной аллее среди других прохожих. Многие вели в поводу животных или ехали верхом. Рау видел и медведей, и шестиногов, и варанов, и сухопутных рыб, и даже длинношеих ездовых птиц на четырёх массивных ногах. Медведей, впрочем, было больше всего. Посреди мостовой остановился чистильщик со своей тележкой и запряженным в неё небольшим зверем, похожим на землеройщика, и Рау до самого загона слышал, как по мостовой чиркает скребок. Загон занимал значительную территорию и оказался этаким «городом в городе», только для животных. Это был тот же зелёный парк, только поделенный стальной сеткой на участки. Многие клети пустовали. Медведи и другие звери сидели и лежали в тени деревьев, некоторые прятались в дощатых шалашах, некоторые бегали туда-сюда. Работники и работницы занимались уборкой, кормили и вычёсывали животных. Рау отметил, что и на улицах города, и в загоне очень чисто — никакого запаха. Подошедший работник отвёл медведя в свободную клеть, запер её, взял плату за три дня — шесть драмахисов серебром, отсыпал Рау сдачу и выдал железный прямоугольник с номером клети. Ве посмотрел на хозяина сквозь сетку единственным глазом. — Что смотришь? Такова твоя медвежья доля, — сказал Рау и обратился к работнику: — Мне бы его в добрые руки отдать. — Одноглазого вряд ли возьмут, — покачал головой тот. — Разве что за город кому впарить, каменья возить. Если накинешь серебряк, то поищу кого-нибудь. — Я тебе два накину, только найди хорошего хозяина, — попросил Рау, отстегнул ещё пару монет, помахал зверю рукой и отправился на выход. Выданный номерок полностью помещался в кулаке, весил как десяток золотых монет и кололся острыми углами, если сжать. Рау положил его в правый карман штанов — в случае чего сгодится в драке. У самого выхода увидел, как молодая женщина сдаёт в загон крошечного белого зверька, умещавшегося у неё на ладони. Работница принесла огромную круглую клетку, питомца туда запустили, и Рау невольно замедлил шаг, чтобы на него поглядеть: существо было белое с четырьмя крыльями и огромными ушами, похожее одновременно на птицу и горностая. Он никогда не видел такой живности, но, заметив, что и хозяйка, и работница отвлеклись от зверюшки и пристально смотрят на него, поспешил удалиться. Дело шло к вечеру, но о ночлеге он не задумывался. Изучив карту, выяснил, что в самом начале длинного города река разведена на три русла, и вдоль них идут четыре широкие улицы с несколькими рядами домов, а по бокам каждой из них — мощёные дороги. Стало быть, продольных дорог было восемь, а поперечных — не сосчитать, они были узкими, над руслами переходили в мосты и назывались проулками. По берегам тянулся всё тот же бесконечный парк с цветами, плодовыми деревьями и местами для отдыха. В этих парках было всё, что нужно для жизни, даже бочки с тёплой водой в загородках для тех, кому холодно лезть в реку. Рау так понял, что половина населения не имеет настоящего жилья и постоянно обитает на побережье, довольствуясь бесплатной едой, растущей на деревьях, и изредка выбирается на подработку, чтобы получить монету и купить себе что-то более изысканное. Или не выбирается. Зачем напрягаться, если всё растёт само? Рау никуда не спешил. Даже если уйти на другой конец города, удобное место для ночёвки имеется везде. Медведь остался в надёжных руках, и Рау бесцельно брёл по мостовой, не глядя на встречных прохожих. Привычный к путешествиям, он не устал в дороге, но желания знакомиться с городом не было, наоборот, хотелось облюбовать уютное местечко на берегу и сидеть до самой ночи. Или до той поры, когда позовёт Лес. Эх, оказаться бы здесь чуть пораньше… Жаль, не довелось. Всё казалось бессмысленным, и тоска грызла так, что он не знал, обычная это грусть или Зов уже подобрался к нему. Впрочем, дыхание пока не перехватывало, колени не подкашивались, и он сам не заметил, как вышел из переулка на площадь Четырёх мостов, в центре которой было большое живописное озеро. Здесь брали начало два искусственных русла, и здесь город разделялся на четыре улицы. По озеру плавали разноцветные лодочки и плоты, а визг купающихся детей разлетался аж до самого загона. Люди шли по своим делам. На удивление многие были при мечах и другом оружии, и это смотрелось так буднично, что он вновь пожалел об оставленном в Лачуге мече. Но и с деревянными палками тоже кое-кто ходил, так что Рау не выделялся из толпы. Животных в черте города почти не было, а грузы перевозили на четырёхколёсных педальных повозках с тканевой крышей. Для перевозки пассажиров использовались длинные низкие телеги с порожком для ног, запряженные броненосцами, но таких телег Рау заметил лишь две. Горожане не слишком уважали древний обычай и не торопились спешиться или спрыгнуть с повозки, чтобы перейти мост — они по нему просто ехали. Рау от такого кощунства покоробило. Хотя горожан можно было понять — мостов в городе насчитывались многие десятки, если каждому кланяться, никогда не доберёшься, куда нужно. Множество детей бегало по улицам и ездило на самокатах, тоже с четырьмя колёсами, и он подивился такой простой и удобной игрушке. В деревнях о самокатах слыхом не слыхивали, да и педальных повозок тоже отродясь не видели, обходясь помощью медведей, варанов и шестиногов. В дальнем конце площади на деревянной эстраде играли музыканты, и вокруг собралась толпа. «Балаган», — догадался Рау и побрёл в глубь города по центральной улице, глядя на встречных прохожих и дивясь местной манере одеваться. Простой безденежный люд носил то же, что и деревенские, но кто побогаче, резко выделялись на их фоне дорогой одеждой, особенно женщины. Их длинные шёлковые платья и приколотые к причёскам вуали так и пестрели всеми цветами. Многие девушки предпочитали платьям клешёные штаны и туники с повязанными на поясе шарфами, и абсолютно все женщины носили украшения из белого металла: ажурные диадемы, заколки, бусы и браслеты, причём браслеты красовались у них как на руках, так и на ногах, сверкая из-под бахромы, которой здесь модно было отделывать одежду. Рау чуть шею не вывихнул, разглядывая девушек, а они, в свою очередь, то и дело стреляли глазами, вгоняя его в краску. Он с детства знал, что некрасив и лопоух, так что женское внимание было ему в новинку — и не вовремя. На дне рюкзака лежали две роковые монеты, одна из которых предназначалась кому-то из горожан, может быть, вон той миловидной блондинке. Рау представил себе, как в одну секунду перечеркнёт чью-то жизнь, передав проклятие, и опустил глаза. Через некоторое время он заметил, что на мостовой всё чаще попадаются груды щебня и песка, причём валялись они как раз на пересечении основных улиц узкими проулками, а в одном из таких пролётов прямо перед ним прогрохотала тяжёлая телега с камнями, которую тащили два броненосца. — Не то стену отстраивают, — услышал он за спиной мужской голос. — Давно уже, — добавил другой. — Я завтра подряжусь, там, говорят, золотом платят. — Платят-то ладно, а с чего они за неё взялись-то? — продолжал первый. — Триста лет без стены жили, и ничего. Война, что ли? — А ты слышал, что за два перегона отсюда целую деревню сожгли? — спросил второй, и Рау прислушался. — Чего? — Того. Кто-то подкрался ночью и поджёг деревню. Как костёр запылала, они же там всё соломой устилают, и улицы, и дома. Никто не спасся. Туда четыре воинских отряда послали, ловить поджигателей. Первый собеседник выругался. — И давно? — Да с неделю назад. Я сам только вчера узнал в кабаке. Говорят, на нас кто-то напал, а кто — неизвестно. Скрываются. Деревни поджигают, скоро до городов доберутся. — Да кто же напал-то? С неба? Или из-под земли? Рау оглянулся и увидел двух мужиков в рабочей одежде с мётлами в руках. Как по команде, оба замолчали и перешли на другую сторону улицы, и он замедлил шаг, демонстративно разглядывая цветы. Мужики скоро обогнали его и снова завели беседу о чём-то, но он уже не слышал. Вскоре он увидел ещё нескольких рабочих: в двадцати шагах от мостовой под сенью деревьев прямо на траве сидела у костра небольшая компания таких же, как он, деревенских парней. Они заметили его взгляд и помахали руками, приглашая, и он тут же полез к ним напрямик через кусты. Ещё на подъезде к городу он набросил капюшон и с тех пор не снимал его, скрывая свои острые уши, чтобы не принимали за эльфа. В капюшонах ходили многие, так что внимания он не привлекал. Он представился парням — их было пятеро — и рассказал, что приехал из деревни подработать на строительстве стены. Ему тут же дали дюжину советов, как и где это лучше сделать, а заодно угостили сорванными здесь же плодами и горячим травяным чаем. Было и вино, но Рау выбрал чай. Не в первый раз он обратил внимание, что металлические растения, включая винные плоды, растут в городе только в специальных низеньких загородках, а во всех остальных местах выполоты все до единого. «Наверно, чтобы дети не поранились», — догадался он. Простые рабочие сразу приняли его за своего, и завязался непринуждённый разговор о насущных делах, в основном о заработке. Все пятеро трудились на постройке городской стены, и некоторые уже успели несколько раз сменить начальника. В ходе беседы Рау невзначай поинтересовался, не нужен ли кому красный медведь. — А что, я бы взял, — сказал длинный и худой крестьянин со светлыми, как солома, волосами, по имени Кир. — Я к матери в деревню каждые три дня хожу. Буду на медведе ездить. Он жрёт много? — Да как все медведи. Тебе его что, кормить? Выпусти в поле, сам найдёт еду. — Так сбежит же. Их на привязи держат. Ты его в загоне оставил? Пойдём-ка туда, я его прямо сейчас заберу. На стройке за городом привяжу и буду там держать. Ошейник есть? — Нету, — Рау даже растерялся. — Он и без ошейника слушается. — Ладно, сначала можно и на верёвку привязать, — и Кир вытащил из кармана куртки толстый шнур, сплетённый из шёлковой травы. — Да не спеши ты, — сказал Рау. — Нельзя его привязывать, понимаешь? Он ошейника не знает. А ещё у него одного глаза нет. — Кривой, что ли? — презрительно сощурился Кир. — И бесхвостый, — гордо сообщил Рау. Компания захохотала. Кир глубокомысленно выругался и сказал: — Знаешь что, братец? При таком подходе ты его никому не сбагришь. Медведей у всех полно — и с хвостом, и с двумями глазами. Кому нужен куцый и одноглазый? Да ещё дикой. — Не дикой он, — досадливо ответил Рау. — Но привязывать нельзя. Он особенный. — В балаган сдай, — посоветовал молодой парнишка, рыжий и конопатый. — Если он умный, то возьмут. — В балаган так в балаган, — миролюбиво сказал Рау. — Он правда очень умный. Ладно, ребята, спасибо. Мне пора. — Куда пошёл-то, тебе ж негде ночевать, — окоротил его Кир. — Оставайся тут, сейчас всё равно солнца закатятся. В этот момент по случайному совпадению оба солнца плавно упали за горизонт, и компания дружно расхохоталась. Рау, поднявшийся было, сел обратно. В словах Кира было зерно истины. — Палатка есть? — спросил Кир, и Рау кивнул. Палатка — не палатка, какая разница. Эльфийское покрывало ничем не хуже. Ему налили второй бокал чая, и он позволил себе расслабиться и хоть на несколько часов забыть о том, что его ждёт. Быть может, это его последние посиделки у костра. Он понимал, что если бы парни знали, какая напасть скрывается на дне его рюкзака, то не стали бы с ним ломать хлеб. Да что хлеб — разговаривать бы с ним не стали, а прогнали взашей… Ладно, пристроить бы Ве, а там будь что будет. С наступлением темноты город преобразился. Девушки тут же нацепили украшения из живых минералов, и Рау нет-нет, да и поглядывал в сторону улицы. Оказалось, что все деревья и кустарники обвешаны луноцветами в стеклянных футлярах, выкрашенных прозрачной краской. Днём этого не было видно, но теперь повсюду сияли яркие цветные фонарики. Кое-где они были украшены тонкими шёлковыми лентами, и все эти мелочи придавали городу праздничный вид. Откуда-то доносилась музыка: свирель и два кантиэля. Рау вдыхал чистый свежий воздух, напоённый запахами реки, трав и цветов, и старался навсегда запомнить чувство радости. Он знал, что оно может покинуть его в любую секунду. Темы разговоров изменились. Если по свету друзья беседовали больше о работе, то теперь их потянуло на страшные истории. Голоса зазвучали тише, глаза поблёскивали красными огоньками. Рау прислонился спиной к деревцу и вполуха слушал, не принимая участия. Ему-то было что рассказать, даже выдумывать ничего бы не пришлось, но уж лучше в другой раз. Сначала пересказывали страшные сны, кто какие видел, потом стали похваляться, кого сколько раз водил болотный огонёк, и единственный городской потребовал объяснить, что это за штука такая. Ему наперебой начали втолковывать правду вперемешку с враньём, и бедняга, хлебнув вина для храбрости, поблагодарил судьбу, что никогда не был в деревне, и поклялся страшной клятвой, что теперь даже на спор туда не поедет. Раздались приглушённые смешки, и кто-то с важным видом произнёс: — Болотный огонёк — это что. Вот ласочки — это да. — Это которые шестиногам шерсть по ночам в косы заплетают? — подхватил Кир. — Это жуть. Я не видел, но мне дед рассказывал. Они маленькие, с ладонь, плоские и круглые, с семью лапками, шеи вообще нет, а башка как у лягушки. Когти длиннющие, но не железные, а костяные. И вот этими когтями они шерсть и заплетают. Ползают по шестиногу, а он, бедный, даже согнать их не может. Дед сам видел. Услышал ночью ржание, зашёл в стойло, а там — они. — А что тут жуткого-то? — спросил городской. — Ну, ползают, ну, заплетают. Зверюшки как зверюшки. Тем более мелкие. Послышалось общее недовольное «У-у-у…» — и Кир тоном знатока пояснил: — Понимаешь. Они, может быть, и мелкие, но считается, что их не бывает. Усёк? — Ааа, вон оно что, — понимающе протянул городской. — Вишь ты, какое дело. Не бывает… Рау тоже хотел испугаться ласочек. Он помнил, как в родной деревне вечерами молодёжь собиралась у костра попугать друг друга байками — и про ласочек, и про огонёк, а самой страшной была байка про Детский Смех, который сам по себе: то из стены раздаётся, то из тёмной комнаты, то прямо посреди поля откуда-то сверху — но всегда только ночью. У Рау душа уходила в пятки, когда начинали рассказывать про этот смех — весёлый и безмятежный, но оттого ещё более жуткий. Ему так нравилось бояться всех этих вещей! А теперь страшно не было. Он смотрел на ребят, с упоением слушающих нехитрые страшилки, и вновь возвращался к мучительным думам. Ну, кому из них всучить монету? Деловитому и ушлому Киру? Или этому рыжему мальчику, который едва ли старше Ликетты? Или городскому парню, трясущемуся при одном упоминании болотных огоньков? Что же тогда будет, когда этот бедолага увидит верёвочника или, не приведи судьба, амёбу ргу? «Пошёл ты к чёрту, Мегаро», — мысленно сказал Рау и встал, поднимая рюкзак. — Народ, я сегодня с дороги. Не могу больше, в сон клонит. — Да и нам пора на боковую, — поддержал его Кир. Он, судя по всему, был в компании главным. — А то завтра на стройке будем носами клевать. Медведя с утра обязательно приводи! Я его возьму у тебя. — Добро, — согласился Рау, пожелал всем спокойной ночи и пошёл устраиваться на ночлег поближе к реке. Палатки стояли на берегу не так часто, как показалось ему на первый взгляд — свободного места хватало. Небо так и не прояснилось, и он улёгся под низким, в половину человеческого роста, деревянным навесом для защиты от дождя, которых здесь понастроили достаточно. Причина была не только в плохой погоде: Рау мог спать и под дождём, укрывшись эльфийским покрывалом, но сегодня ему просто хотелось понадёжнее спрятаться. От кого или от чего, сам не знал. Но только он задремал, как его резко выбило из сна. С тяжким вздохом он сел и, найдя в рюкзаке мешочек с семенами вьюнка, бросил в рот с десяток штук и разжевал. На вкус они почти не отличались от орехов. Этому его научил Мегаро. «Настойка действует лучше, но не будешь же повсюду таскать за собой груду бутылей, — говорил он. — Как почувствуешь, что заснуть не удаётся — грызи. Не жди, пока начнутся кошмары». Аристократ тогда сказал ещё кое-что. «Это знак, что у Леса кончается терпение. Так что если началась такая кутерьма — не тяни с монетой. Времени от силы день или два». |
Архив|Мобильная версия|Черный список|Freester живое общение
GMT+3, 29.4.2024 12:14 , Processed in 0.170563 second(s), 16 queries .
Форум версии 3.4.6
© 2022 freester.ru
