| Поход начинается
Раз — и петля настигла беглянку. Два крепких воина схватили девушку и привели её обратно к Священному столбу, но она не выказывала ни страха, ни беспокойства. — Я всё равно убегу, — с улыбкой сказала она Старейшине, восстанавливая дыхание после бега. Жители селения, собравшиеся на площади, смотрели на неё с ненавистью и возмущением. Надо же — нарушить свадебную церемонию и удрать из-под венца. За такое надо приносить в жертву вне очереди. — Каждая девушка должна выйти замуж, Зули, — строго сказал Старейшина. — Почему ты отказываешься быть женой Аке? — Потому что я вообще не хочу быть ничьей женой, — ответила Зули. Семь лет назад её отец погиб на охоте, и она осталась совсем одна. Зули привыкла к одиночеству и не хотела связывать свою жизнь с кем бы то ни было, но такой расклад никого не устраивал. Аке, суровый воин в боевых доспехах, смотрел в землю перед собой. Он встретил уже двадцать шестую весну, но до сих пор был одинок, потому что ждал согласия Зули — год за годом, пока ей не стукнуло двадцать один. В этом возрасте девушку уже позволялось выдать замуж против её воли, и Аке до последнего надеялся, что она ответит на его чувства. Четверо мужчин хотели взять её в жёны, но он одолел их всех в единоборстве. Теперь он знал, что его победа напрасна. — По закону племени воин, от которого убежала жена, не имеет права жениться во второй раз. Аке выбрал тебя — а ты вместо благодарности хочешь обречь его на одиночество? Аке посмотрел на Зули, и она со вздохом отвела глаза. Старейшина вновь обратился к ней. — Аке — хороший воин, каждая девушка была бы счастлива стать его женой. Разве ты не хочешь создать семейный очаг и провести почти целый год в любви и счастье, а потом умереть в священных муках, подарив жизнь новому существу? Да и вовсе не обязательно тебе умирать, многие женщины остаются в живых… Тогда Аке принесёт себя в жертву, а ты назовёшь сына его именем. Зули, неужели ты всё ещё хочешь убежать? Девушка кивнула. Тогда Старейшина, которому эта церемония уже порядком надоела, вытащил из кармана маленькие песочные часы, поставил на землю и сказал: — Я не смог тебя убедить. Даю вам десять минут — идите оба в шатёр и потрудитесь выяснить ваши отношения. Кто-то хихикнул. Старейшина нахмурился. — А мы пока споём благодарственный гимн Червям. Под нестройное пение Зули и Аке скрылись в шатре Старейшины. — Что скажешь, Аке? — спросила Зули, присев на циновку. Аке смотрел на неё и молчал. Да, за такого воина любая девушка была бы рада выйти замуж: Аке был высок ростом, строен, силён. Может быть, даже красив. Но Зули это не трогало. — Ты боишься меня, Зули? — Боюсь ли я тебя? — шёпотом переспросила Зули, и даже в полутьме Аке увидел, как сверкнули её глаза. — Да мы все вас боимся! Вас Господь Бог создал нам на погибель! Но причина не в этом, страх я смогла бы преодолеть. Я бегу от тебя не потому, что боюсь боли. — Почему же тогда? — Но ведь я не люблю тебя, — простодушно ответила Зули, не подозревая, что этими словами ранит его в самое сердце. — Зачем ты выбрал меня? — Потому что ты красивая, — сказал Аке. — Нет, — заявила Зули. — Я толстушка. — Ты наговариваешь на себя. Для меня ты самая красивая девушка на свете. — Но в деревне полно девушек лучше, умнее и красивее меня! Например, Эва. Она за тобой уже три года бегает, к тому же она моложе меня. Почему ты не выбрал Эву? Аке горько усмехнулся. — Потому что мне нужна ты. — Брось, Аке, — сказала Зули. — Ничего не выйдет, я всё равно убегу. — Как ты будешь жить одна? На равнине волки, а в лесу воинственные племена. Что, если тебя поймают пикты? — Не поймают, — сказала Зули и встряхнула своими пушистыми чёрными волосами. — Пошли на площадь, время, наверно, уже кончилось. Она встала и, не дожидаясь Аке, вышла из шатра. — Ты приняла решение? — спросил Старейшина. Зули кивнула. Взгляд её по-прежнему был насмешливым. — Я продолжаю церемонию, — провозгласил Старейшина и велел принести коровьи черепа. Через полчаса их объявили мужем и женой. Народ начал расходиться. Зули и Аке направились вместе к свадебному шатру, вымазанному бычьей кровью. Вдруг Зули остановилась. Аке осторожно взял её за руку и посмотрел ей в глаза. — Прощай, Аке, — шепнула Зули, крепко сжала его руку на мгновенье и помчалась в лес. Только пятки засверкали. Раздались гневные крики, кто-то бросился в погоню. — Стойте! — крикнул Аке, — оставьте её, пусть бежит. — Тебя ждёт одинокая жизнь! — выкрикнул сосед Аке. — Верни её, пока не поздно! Или хоть пристрели! Но Аке лишь покачал головой. Шум постепенно улёгся, и только в одном шатре слышались приглушённые рыдания. Это плакала мать Аке. *** Осенью, когда лес покрылся жёлтой листвой и умолкли птицы, а Старейшине с каждым днём всё труднее было собрать народ на площади для воспевания Костей, Червей и прочего, так как люди были заняты уборкой урожая, охотой на диких коров и подготовкой к зиме, в селении появился странный человек. Невысокий, крепкий, с сединой в волосах и с холодным взглядом, он сразу привлёк к себе внимание, но спросить его: кто ты и откуда? — селяне не решались, ибо чувствовалась в нём неведомая сила. Одет он был по-чужестранному, не в кожаную одежду, а в чёрную холщовую, и ещё носил серо-зелёный плащ с капюшоном. Походной сумки у него не было, а из оружия он имел всего лишь деревянный посох. Уверенно и неспешно прошёл он по деревне, ни с кем не здороваясь и не обращая внимания на любопытные взгляды. Походка его была неслышна, а следов на земле он не оставлял. С тревогой и злобой жители деревни смотрели, как незнакомец вошёл в шатёр Старейшины. В полумраке шатра, освещаемого лишь ритуальной лампадой, расположились на циновках хозяин и гость. Эва, молоденькая дочь старейшины, поставила перед незнакомцем поднос с едой. — Должно быть, ты голоден с дороги, — проговорил Старейшина. — Прими наше скромное угощение. — Не шути, Старейшина, — мягким и зловещим голосом отозвался незнакомец. — Ты знаешь, что когда я в пути, я ничего не ем. Пусть принесёт воды. Старейшина подал знак дочери, и она принесла гостю кружку родниковой воды. Выходя из шатра, она не удержалась и ещё раз оглянулась на незнакомого мужчину. Отец строго посмотрел на неё, и Эва поскорее задёрнула за собой занавески. Незнакомец выпил воду и поставил кружку на поднос. Несколько минут они молчали, погрузившись каждый в свои мысли. Старейшина придумывал, как бы поаккуратней обратиться к гостю. Его каждый раз обижало, что пришелец отказывается от еды, а спросить о причинах старик не решался. — Я рад, что наконец-то ты пришёл сюда, Ходзару, — сказал Старейшина. — Наша деревня всегда открыта для тебя. Тот, кого назвали Ходзару, не ответил. — Прости мой народ за неучтивость. Они не знают, чем тебе обязаны. — Мне не нужно признание твоего народа, — заговорил гость, и его голос был подобен шороху листьев. — Не сочти меня невежливым, Старейшина, но не лучше ли тебе сразу сказать, для чего я тебе понадобился? Лицо Старейшины потемнело, и руки его сжались в кулаки. — Только ты можешь мне помочь, Ходзару, — дрогнувшим голосом сказал он. — Наш уклад жизни, наша вера, наши вековые традиции — всё оказалось под угрозой… — и Старейшина вновь замолчал. Ходзару бесстрастно ждал, устремив взгляд на лампаду. — Слушай же, Ходзару-чужеземец. Никто, кроме нас двоих не должен знать, что… — Нас подслушивают, — произнёс Ходзару, кивнув на занавеску. Старейшина быстро взглянул на вход в шатёр и заметил колыхание. Он хотел окликнуть Эву, но Ходзару жестом остановил его. Старейшина придвинулся к нему и зашептал что-то на ухо. Если слова Старейшины и произвели впечатление на Ходзару, то виду он не подал, лишь коротко вздохнул. — Не будем терять времени, — сказал Ходзару и поднялся с циновки. — Однако ты не можешь идти один. Кто-то из моей деревни должен сопровождать тебя. Кто-то, кто хорошо знает туннели. — Я не раз оказывался в незнакомых местах, — ответил на это Ходзару, — и, как видишь, — до сих пор жив. А неумелый спутник станет обузой в пути. — Я найду тебе спутника, который не станет обузой. Тебя будет сопровождать Аке. Он знает туннели как свои пять пальцев. С вами также пойдёт ещё один человек, которого Аке назначит по своему выбору. Возможно, и трёх человек будет недостаточно — кто знает, какие опасности подстерегают вас в дороге? — Хорошо, — сказал Ходзару, — но если наша с тобой затея не увенчается успехом — то не вини меня в их гибели. А сейчас, если не возражаешь, я пойду прогуляюсь вдоль реки. Аке и его компанию буду ждать на холме. И Ходзару вышел, не прощаясь. Любопытная Эва едва успела отскочить. Старейшина склонился над небольшим кожаным сундучком и вынул оттуда небольшую чёрную вещицу, а затем спрятал в кармане плаща. Эва заметила, как на ладони у него что-то сверкнуло, будто маленькая молния. — Нечего глазеть, — отчитал он дочь. — Лучше делом займись: дойди до шатра Аке и пригласи его сюда. Скажи, разговор будет. При имени Аке сердечко Эвы радостно забилось, а на щеках вспыхнул румянец. Если бы отец знал о том, о чём знала вся деревня, он бы ни за что не послал дочку к этому человеку, а наоборот, сделал бы всё возможное, чтобы воспрепятствовать их общению. Хочет замуж — пожалуйста, пусть выходит, только не за любимого! Но поскольку родители всё узнают последними, Старейшина с легким сердцем давал Эве такие поручения, как сходить за Аке или отнести что-нибудь его матери. Эва была только рада. — Хорошо, отец, — пропела Эва и упорхнула. Она была единственной, кто радовался, когда полгода назад от Аке убежала жена. Ведь есть надежда, что Зули умрёт, и тогда Аке получит право жениться во второй раз. Правда, пока бабки-гадалки сообщали, что Зули жива, но в лесу всякое может случиться, и Эва не теряла надежды. Уже давно не спускала она с Аке своих голубых глаз, но Аке об этом не знал. Как и все мужчины, он был равнодушен к тем девушкам, которые его любили. Ему была позарез нужна та единственная, которой на него наплевать — он был глубоко огорчён неудачей с Зули. Эва же всячески старалась показать ему своё расположение: то принесёт гостинец, то вызовется помогать его матери по хозяйству, и вообще она как можно чаще лезла ему на глаза — и искренне не понимала, почему Аке, несмотря на такое усердие с её стороны, не хочет с ней общаться. — Аке! — радостно закричала Эва, подбегая к его шатру. — Отец вызывает тебя по делу! Аке вышел. — Спасибо, Эва. Скажи, я сейчас буду. — Мы можем пойти вместе, я провожу тебя! — Не нужно. Иди к отцу. Настаивать было бесполезно, Эва знала, что Аке не переубедишь (она уже много раз пыталась), и побрела домой, опечаленная. «Ну почему он не обращает на меня внимания? — горестно думала она. — Ведь я так добра к нему». — Что грустишь, Эва? — послышался весёлый голос. — Такой красавице не к лицу грустить. Из-за дерева вышел Таки, деревенский дурачок. Как всегда, он был одет в лохмотья, и как всегда, улыбался во весь рот. Эва не удостоила его взгляда и важно прошествовала в сторону отцовского шатра. — Фу-ты, ну-ты, и видеть меня не желает, — огорчился Таки и уселся под деревом, вытянув ноги прямо через тропу, да так удачно, что шедший вслед за Эвой Аке споткнулся и чуть не грохнулся оземь. — Дьявол, — выругался он. — А, это ты, приятель! — обрадовался Таки. — Слушай, чего я тебе расскажу... — Ты не мог найти себе другого места? — Я как раз хотел это сделать. Послушай.. — Мне некогда, Таки, у меня разговор со Старейшиной. Не сердись. И Аке ушёл. — М-да, — протянул Таки. — Если лесной воин споткнулся на ровном месте, значит, он крепко о чём-то задумался. Аке был единственным человеком, который относился к Таки с уважением, а раз или два он буквально кулаками защищал дурачка от простоватых селян, и Таки ценил его дружбу. Аке этого не знал, но Таки пошёл бы за ним в огонь и в воду. Таки не любили в деревне по заслугам: когда тридцать лет назад он появился на свет, его мать осталась жива, а отец не стал приносить себя в жертву, что было грубым нарушением правила. И хотя честные селяне восстановили справедливость, убили его родителей, на Таки до сих пор сыпались все шишки. Дети дразнили его, женщины швыряли камнями, мужчины норовили ударить, но Таки не унывал. Будучи изгоем в родной деревне, он познал особую мудрость — ту, которая зажигает неугасимый огонь в сердцах, и терпеливо сносил жестокость соседей, ни разу не ответив злом на зло. Жизнь сделала его философом, и он смеялся. — У Аке разговор со Старейшиной, — сказал он сосне. — А мы покамест закурим. Он высек огонь и закурил сигару, которые делал сам из особой травы, известной ему одному. Сизые кольца дыма, извиваясь, поползли над землёй. А суровый воин Аке, отодвинув занавески, медленно шагнул в тёмный шатёр. — Ты звал меня, Старейшина? — спросил Аке. — Я здесь. — Присаживайся, — предложил хозяин. Дело у меня вот какое. Я уже стар, и прежде чем звезда моей жизни угаснет, я хотел бы обеспечить спокойствие моему народу. Для этого нужно вернуть в селение духа-охранника, которого наши предки забыли в туннелях. Но учти, об этом должен знать только ты. — Наши предки жили в туннелях? — изумлённо перебил его Аке. — Разве там можно жить? — О, тогда это были не туннели, — ответил Старейшина, и в голосе его промелькнула гордость за древних. — Наши прадеды бежали, спасаясь от неведомой напасти, которая разрушила их прекрасный город, оставив от него лишь подвалы. И волшебный чёрный камень, охраняющий наш народ, в спешке был забыт на пьедестале. Как и другие Старейшины до меня, я старался умилостивить Силы Природы, принося как можно больше человеческих жертв, но это не помогло: племя всё равно с каждым годом уменьшается, а люди ожесточились. Думаю, это потому, что у нас нет нашего талисмана. Надеюсь, он и сейчас лежит там, где его оставили. — Я должен принести его, Старейшина? — спросил Аке. — Я готов. Где лежит волшебный камень и как он выглядит? — Он матово-чёрный и сложен из нескольких квадратных камешков, — Старейшина изобразил жестом прямоугольный предмет размером с ладонь. — Выйдем из шатра, я нарисую тебе план туннелей и комнаты, где оставили камень. Они вышли. Старейшина посохом начертил на песке план, а потом стёр и заставил Аке снова нарисовать. — Хорошо, — сказал Старейшина. — Кого ты выберешь себе в помощники? Ты не должен идти один. Аке подумал. — Если позволишь, я возьму с собой моего друга Таки. Он умён и знает язык животных. И, пожалуй, никому в деревне я так не доверяю, как ему. — Что ж, так тому и быть. Вас поведёт Ходзару. — Как ты сказал? Ходзару-чужеземец? Я частенько слышал вечерами у костра истории о загадочном человеке в чёрной одежде, который отгоняет от деревень лесных чудовищ, но думал, что это сказки... — Он здесь, — прервал его Старейшина, — и он ждёт на холме. Вели Таки зайти ко мне. Раз уж он идёт с тобой, я и ему хочу дать прощальное напутствие. Возвращаясь по той же тропинке, Аке увидел, что Таки не сдвинулся ни на вершок и по-прежнему сидит под деревом. — Как видишь, я не нашёл себе другого места, — сказал он, пуская колечки дыма. — Будь осторожен, не споткнись ещё раз. — Старейшина дал мне задание, — сказал Аке. — И я надеюсь на твою помощь. — Да, конечно, — ответил Таки. — Зайди к нему. Через полчаса мы уходим — не теряй времени. — Аке шутя пнул его ногу и побежал к своему шатру. Мать Аке, совершенно седая женщина, чьи косы опускались до колен, ждала сына с тревогой. Старейшину она недолюбливала. Закон законом, но именно по велению Старейшины принёс себя в жертву её муж, которого она любила больше жизни. Прожив в счастье и согласии всего девять месяцев, она безропотно склонила голову перед вековыми традициями — чтобы ребёнок хорошо рос, за его жизнь должен заплатить своей жизнью кто-то из родителей, иначе Силы природы разгневаются. И вот Аке-старший попрощался с ней в этом самом шатре и ушёл на Праздник жертвоприношения. Женщина осталась одна, и вся её любовь перешла на сына. — Что ещё выдумал этот старый хитрец? — спросила мать, едва Аке шагнул на порог. — Я ухожу, мама. Старейшина посылает меня в путешествие. — О, святой Йи! — воскликнула женщина и притронулась к амулету на шее — маленькой серебряной виселице, на которой, по преданию, был повешен святой пророк Йи. — Пожалуйста, собери мне что-нибудь в дорогу. Сдерживая слёзы, мать молча собрала сумку с лепёшками и положила фляжку с водой. Аке был её единственной отрадой, и она панически боялась за его жизнь. — Всё в порядке, мама, я вернусь через несколько недель. К тому же я иду не один — со мной будет Таки. — Уж лучше один, чем с этим дурачком, — процедила женщина. — Вот твоя сумка. — Спасибо, мама. Не говори плохо о моём товарище — Таки хороший парень. А нашим провожатым будет Ходзару. Мы уходим втроём. Женщина вскрикнула. Имя Ходзару было для неё подобно молнии. — Это дьявол, — прошептала она. — Но если он идёт с тобой — я за тебя спокойна. И она осенила сына святым знамением — большим пальцем начертила в воздухе букву П, символ виселицы пророка Йи. *** Таки вмял окурок в землю перед шатром Старейшины, прочистил горло и залаял собакой. — Прекрати кривляться, Таки, — послышался мрачный голос Старейшины. — Пришёл — так заходи. — Я не кривляюсь, — войдя, сказал Таки совершенно серьёзно, — но, поскольку в деревне со мной обходятся как с собакой, я решил залаять. — Я с тобой не обхожусь как с собакой, — жёстко произнёс Старейшина, — поэтому будь добр вести себя прилично. Присядь, — он кивнул в сторону циновки. — Вы трое — Аке, Ходзару и ты — должны отправиться в туннели, чтобы выполнить моё поручение. — Ходзару? — Таки подскочил. — Герой деревенских баек? Он не выдумка? — Сегодня ты его увидишь своими глазами. — Нет, нет, погоди, Старейшина! Но ведь я же сам эти байки пустил! Получается, что человек, которого я придумал, существует на самом деле? Так не бывает. — Ходзару и Аке будут ждать тебя на холме у реки. — Чудеса... Хорошо, пусть он существует. Но объясни мне одну вещь, Старейшина. Я понимаю — Аке. Я понимаю — Ходзару. Но я-то тут при чём? Какой из меня работник? — Согласен. На месте Аке я бы выбрал другого помощника. Но он выбрал тебя, потому что ты знаешь язык животных. Он сказал, что ты умён, и что он полностью доверяет тебе. Таки вздохнул. А Старейшина вынул из кармана небольшой чёрный предмет и продолжал: — Тебе я дам особое поручение, о котором никто не должен знать. Возьми этот камень и спрячь его хорошенько. Таки повертел предмет в руках и так и сяк, но не смог догадаться, для чего он предназначен. Вещь была чёрная, матовая и составленная из нескольких фрагментов. — В дороге будешь всячески оберегать этот предмет от воды и ударов, а раз в день давай ему напитаться солнечным светом. Это камень, но он живой. И смотри, чтобы твои спутники не узнали о нём. Иначе случится беда. Они вышли из шатра, и Старейшина заставил Таки запомнить план, нарисованный им на песке, а затем подробно объяснил, куда положить камень. — Помни, хотя вы и пойдёте вместе, ты должен опередить Аке хотя бы на несколько минут. — Но что это за камень, Старейшина? — спросил Таки. — Когда случилась великая беда, тогдашний Старейшина унёс его из туннелей. Теперь настало время вернуть его обратно. А теперь всё, иди. Таки поклонился, проверил, хорошо ли камень лежит в кармане, и растворился в лесной дымке. Как и все жители деревни, он умел маскироваться. *** Эва просунулась в шатёр. — Тётя, я принесла для Аке сладких лепёшек, сама пекла! Седая женщина не ответила. — Что с вами, тётя? — Эва положила свёрток с лепёшками и села рядом с ней. Несколько минут они сидели молча. — Ты опоздала, девочка, — с трудом проговорила мать Аке. — Час назад мой сын ушёл из селения. — Как ушёл? Куда ушёл? — закричала Эва, не в силах поверить. — Почему без меня? — Ушёл по заданию старейшины, и даже я не знаю, когда он вернётся. — Я не позволю ему уйти без меня! — завопила Эва. — Куда он уходил, в каком направлении? — и она схватила старую женщину за плечи. — Он ушёл по тропинке, которая начинается на холме. — Я должна быть с ним! — крикнула Эва, с силой оттолкнула хозяйку, схватила свой свёрток и пулей вылетела из шатра, даже не попрощавшись. На этом мы её временно покинем. *** Таки не стал заходить в своё убогое жилище, лишь бросил на него прощальный взгляд. Шатёр не шатёр, лачуга не лачуга — три квёлые стены из плетня, худая крыша да занавеска вместо двери. Настоящий дом философа. Так или иначе, а дом служил Таки верой и правдой много лет: здесь он укрывался от непогоды и от соседей. Переступить без спроса чужой порог, нарушить закон никто не смел, даже если это был дом дурачка, ведь все знают, что благосклонность Сил Природы и пророка Йи зависит от соблюдения законов. — Я ухожу, — сказал Таки дому. — А если меня здесь не будет, нужно ли мне жилище? Вот вопрос. — Эй, дурачок, с кем это ты разговариваешь? — окликнули его. Таки не обернулся, он знал, кому принадлежит этот голос. Это Таноо, молодой деревенский парень, у которого руки чесались подраться, вновь пришёл донимать его со своими приятелями. Тут бы Таки и нырнуть быстрее за занавеску, да отсидеться, но он не сдвинулся с места. По опыту он знал, что молодёжь может продержать его в осаде несколько часов, глумясь и улюлюкая снаружи, а если побьют, то это быстро. Ведь его ждали на холме Аке и Ходзару-чужеземец, если Старейшина ничего не перепутал. И Таки остался. — Ребята, он не отвечает! — крикнул кто-то из ватаги, и пять или шесть глоток разразились возмущёнными криками. — Всыпем ему, а? Поучим вежливости! Кто-то ударил его по уху, кто-то заломил руку. Таки выронил сигару. Пока его били, он не издал ни звука. Да и били-то не всерьёз, не было у них цели лишить жизни: зачем? Если Таки умрёт, другой такой дурачок появится нескоро, и им некого будет мучить. К тому же тогда Аке, его защитник, рано или поздно поубивает их всех по одному. Они веселились несколько минут. — Может, хватит, а? — подал голос один мальчишка. — Он всё-таки вдвое старше нас. — Дурак, эта штука, которая в тебе заговорила, называется совесть. А я людей с совестью у себя в компании не потерплю! И вообще, раз он старше — пусть защищается! — сказал Таноо и залепил Таки такую затрещину, что тот свалился в траву. Ругаясь и гогоча, молодёжь ушла. Таки сел и попытался ощупать голову — волосы слиплись от крови. Болело всё тело, особенно ссадина на правой руке. Друзья Таноо постарались. Понесло гарью. Таки оглянулся и увидел, что пламя от сигары подобралось по сухой траве к жилищу и пожирает занавеску. — Вот ведь незадача, тушить-то некогда! — сказал Таки сам себе. — Было у меня десять минут, но они ушли на драку. Не обессудь, старый дом, меня ждут Аке и человек, которого я придумал, — и, со стоном поднявшись на ноги, Таки направился к холму. Больше ему никто не препятствовал. Бояться, что огонь перейдёт на деревья и другие хижины, не приходилось. Все знали о привычке Таки курить сигары и однажды, не сговариваясь, разгребли вокруг его лачуги широкую полосу, понимая, что самого его заставить что-то делать не удастся даже силам природы и святому Йи, вместе взятым. В общем, обезопасили деревню от пожаров. Он шёл налегке, потому что походная сумка сгорела вместе со всем его нехитрым имуществом. Огромные сосны, в два обхвата толщиной, сменились светлой дубравой. Прихрамывая, Таки вышел на холм. — Старик сказал, что они будут ждать меня на холме, — пробормотал Таки. — А я на холме и есть. Стало быть, где-то здесь они меня и ждут. А я ведь пока неплохо соображаю. Он поднялся на вершину, и ему навстречу вышли из густого подлеска двое. Аке хватило короткого взгляда, чтобы оценить всё, что произошло с Таки. — Ты снова оказался не вовремя и не там? — Если ты имеешь в виду моё пребывание на этой земле, то живу я в первый раз, — ответил Таки. — А разукрасили меня ребята Таноо, потому что им было скучно. Животные получают удовольствие, когда им самим хорошо, а человек — когда другим плохо. Аке выругался. А Ходзару едва заметным движением головы указал на реку: дескать, спустись и промой свои раны. Когда Таки привёл себя в порядок, Ходзару намекнул, что неплохо бы и в путь, пока не стемнело. Аке глянул на Таки и удивился: — Где твоя поклажа? — Все моё ношу с собой, — был ответ. — А поскольку у меня ничего нет, именно это мне и приходится таскать. Ничего не сказал Аке, только усмехнулся, и на лице Ходзару тоже мелькнуло нечто похожее на улыбку. И трое путников, как три сказочных существа, обогнули холм и исчезли в лесу. *** Аке решил уйти без Эвы? Ну уж нет, не бывать этому. Она догонит его в лесу и сама первая скажет о своих чувствах, ведь она смелая девушка. Там, в лесу, законы племени не действуют, и Эва быстро выйдет замуж за Аке. Наскоро побросав в котомку съестные припасы, она надела на шею самый большой амулет в форме виселицы, который нашла в шатре. Этот амулет достался ей от матери, которая, как и полагается, умерла при рождении ребёнка, то есть Эвы. Не сама умерла, конечно, а муж исполнил закон племени и заколол её, едва она издала первый крик — так было принято избавлять женщин от страданий. А если рождение ребёнка давалось женщине легко и безболезненно, то расплачивался её муж. Виселица была сработана из золота весьма искусно — святой Йи болтался на ней как настоящий покойник, были даже видны его выкаченные глаза и вываленный язык. Амулет должен был охранять Эву от неприятностей и приносить счастье. Хорошо, что Старейшины не оказалось дома, иначе бы он её не отпустил. — Прощай, отец, — прошептала Эва и осенила вход в шатёр святым знамением. — И прости свою неразумную дочь. Минута — и Эва скрылась за деревьями. Она добежала до холма, разыскала тропу и устремилась по ней решительным шагом. Начало темнеть. Эва сбила ноги в кровь, но любовь придавала ей силы. «Я люблю тебя, Аке! — шептала она. — Ради тебя я готова на всё». Тьма сгущалась, и Эва уже не видела пути перед собой. Разумеется, деревенские бабки-гадалки научили её в детстве ночному зрению, но Эва была верующей, а святой Йи запрещал использовать возможности человеческого тела, и бедняжка топала вслепую, предвкушая встречу с Аке. То, что он может её послать к чёрту, ей и в голову не приходило. Наступил момент, когда идти стало невозможно: вокруг нагромождались упавшие ветки и гнилые брёвна, и Эва поняла, что потеряла тропу. — Аке! — жалобно закричала она. В лесу стало тихо-тихо, даже цикады умолкли, и в этой тишине из глубины леса отчётливо послышался треск сучьев, будто кто-то неторопливо шагал туда-сюда. Эва прислушалась и похолодела: это был не Аке. Уж слишком тяжелы шаги для человека! Но и на зверя не похоже: у зверя четыре ноги, а эти шаги принадлежали двуногому существу. Она разом припомнила байки, что рассказывают ночью у костра, и ей стало дурно. Нельзя было кричать! На крик из чащи может выбраться такое, чему и названия-то нет. Шаги замерли. И тут Эва совершила вторую ошибку: она попыталась вернуться на тропу, и под её ногами ветки затрещали на весь лес. Бедная девушка сразу осознала свой промах и застыла как вкопанная, но было поздно. Напрасно она обращалась к святому Йи и поднимала глаза вверх. Из леса раздался чудовищный звук, который невозможно описать, и нечто зашагало снова, с каждой секундой приближаясь. Когда Эва услышала за кустами глубокое, мерное дыхание, её охватила паника. «Да простится мне этот грех!» — сказала она и произнесла заклинание, чтобы видеть ночью. Ох, лучше бы она этого не делала. Иных вещей лучше не видеть… Насколько скучнее будет наше повествование без Эвы, мы не знаем и теперь уже не узнаем — но ничего не поделаешь. Склоним же голову в память об Эве — она была хорошей девушкой, преданной и любящей, — от неё теперь, поди, костей не соберёшь, — и дальше в путь! Где там Аке, суровый воин, и Таки, верный друг, и загадочный человек Ходзару — за ними, читатель! Уж мы-то с вами не будем прилипчивы, как Эва, мы проследуем за нашими героями так тихо, что они ничего не заметят. Ведь интересно же, в конце концов, как Таки дотащит эту штуковину до места, а Аке понесёт обратно, и какого лешего Старейшине понадобилось разводить всю эту мутотень! *** Стемнело, и друзья остановились на поляне. — Здесь и разожжём костер, — сказал Ходзару, прислонив посох к дереву. — А Таки приманит нам дичи, — подхватил Аке. — Правда, Таки? Таки стоял посреди поляны, прислушиваясь. — Не то зовёт кто-то, — пробормотал он. Аке и Ходзару тоже прислушались, но услышали только треск сучьев. Словно ветка упала. — Наверно, звери, — сказал наконец Таки. — Похоже, здесь много живности. Сейчас кого-нибудь приманю. Он отошёл немного от лагеря, встал на колени и медленно зашептал, протянув руки вперед. Аке подмигнул Ходзару: смотри, мол. Вдвоём они стали внимательно наблюдать за действиями Таки. А он всё так же стоял на коленях и шевелил пальцами в воздухе перед собой, нашёптывая непонятные слова, и через несколько минут в лесу раздался шорох листьев. Аке приготовил лук и стрелу. В лунном свете они увидели, как на поляну выскочил маленький светлый зверёк, и Аке выстрелил. Все трое подошли к добыче. Это был заяц. — Браво, Таки, — сказал Ходзару. — Такого даже в наших краях не умеют. — Нехорошее я дело делаю, — вздохнул Таки. — Грех перед Силами природы. Но очень уж жрать хочется, — и стал набирать ветки для костра. Аке освободил стрелу, отёр её травой и спрятал в колчан, а потом понёс добычу к лагерю — разделывать. Как всякий хороший охотник, он умел приготовить жаркое на костре. Вот только готовилось оно слишком долго. Голодные друзья то и дело произносили загадочную фразу «горячее сырым не бывает», и едва не сгрызли весь хлеб, но Аке серьёзно относился к готовке и снял жаркое с огня когда полагается, ни минутой раньше. На этот раз Ходзару не стал отказываться от еды — видимо, его запрет распространялся лишь на территорию деревни. После ужина Таки рассказал несколько смешных историй, которые только на первый взгляд казались смешными, а на самом деле содержали глубокий смысл. Таких историй он знал много и при случае развлекал ими собеседников. Главным — и необъяснимым — свойством этих баек было то, что слушатели тут же их начисто забывали, и Таки мог рассказывать всё по второму кругу. А в чём тут секрет, никто не мог спросить опять же по причине этого свойства. Бедняги просто ничего не помнили. Перед сном Таки собрался заняться уборкой лагеря — золу выгрести, мусор закопать и всё такое, но Аке велел ему лежать. — Ты сегодня своё отработал, — сказал Аке. — Лагерь мы с Ходзару уберём. — Вы же белая кость, — слегка смущённо произнёс Таки. — Грязная работа для таких, как я. — Болван. На тебе живого места нет, тебе лечиться надо. Белая кость… Единственным лекарством, которое нашлось у Аке, была фляжка огненной воды, но Таки наотрез отказался. — Я тогда не смогу приманивать дичь, — объяснил он. — У нас еды достаточно, день — два можем не охотиться, — настаивал Аке. — А у тебя лихорадка. — Всё равно не буду. Мало ли что случится, — сонно прошептал Таки, завернулся в плащ и заснул. Аке подумал и хлебнул из фляжки сам. |
Архив|Мобильная версия|Черный список|Freester живое общение
GMT+3, 16.4.2024 11:49 , Processed in 0.056857 second(s), 16 queries .
Форум версии 3.4.6
© 2022 freester.ru
